Как пережить

Как пережить трудности, не психуя, не злясь ни на кого, ни на кого не надеясь, не огорчаясь, вспоминая о радости, представляя хорошее, видеть свет, тот, что уже из середины самой темной очередной ночи перед рассветом освещает робко конец колодца, опустившись до дна которого мы, хоть и вынужденно, но непринужденно отталкиваемся, чтобы памятуя о сложенных в быстром падении крыльях, уже на взлете расправить их и... взлетать... улыбаясь все шире?

Все очень просто: жить посреди трудностей, не психовать, не злиться ни на кого, не надеяться ни на кого, не огорчаться, помнить о радостях каждого дня-часа-минуты, представлять только хорошее, несмотря на четкие провокации полярных сторон позитиву, всегда испускать Свет, не забывая: тогда его будет не сложно увидеть вокруг, и вот он-то как раз освещает уже и середину наитемнейшего времени перед рассветом в ночи, и глубочайшее дно совсем не пугающего в ближайшем касании очередного колодца периода жизни, и этот же собственный Свет, привлекая к себе Свет таких же пернатых, напоминающих сами себе и друг другу про мощные крылья у них за спиной, бывшие вот еще только с утра камнем сложенными и спаявшимися от аппатии и обманчивой пустоты (пустоты не бывает - энергия - суть всего, через материю, независимо от ощущений и показаний ученых), и вот - улыбаться все шире никто никогда не запретит после всего. Ведь падение, и прострация, и толчок, и взлет, освещенный собственным Светом в черной тиши неизвестности - это всегда завершается очень широкой улыбкой. Улыбкой от Сердца и глаз.

Так что, закономерности очень просты: как пережить - улыбаться от Сердца. И промежуточные процессы жизни и переживаний будут вынуждены ускоряться, ведь улыбка уже наступила...

Струны души

Почему мы плачем порой? Потому, что кто-то со стороны или рядом, зацепил в нас струну, которую трогать небезопасно. Не виноват тот, кто трогал. Не виноват тот, у кого она есть, эта струна. Просто она существует именно в этом вот человеке – в ней или в нем, прямо сейчас, прямо с рождения, и это до самого перехода… И, если б Харон не молчал, а говорил, как все мы, перевозя тени на лодке, то и там наши струны небезопасные тоже б натягивались и напрягались. И если бы тени умели ронять друг перед другом, либо перед Хароном слезу – это бы было, как у живых однозначно.

Почему мы смеемся порой? Потому, что кто-то со стороны или рядом подцепил, подтянул, поиграл нашими струнами, которые только и ждут, вибрируя: вот бы еще кто повеселил. Ну и, конечно, можно самим эти струны подергать и посмеяться – есть книги, есть шутки, есть воспоминания, есть Солнце, в конце концов, после тумана – невыносимого, долгого. Но те, кто умеют играть с этими струнами смеха и радости – те переживут все туманы.

Почему мы надеемся, почему мы бросаем свои ожидания, почему застигает очарование или – наоборот? Все эти эмоции – самые мрачные, самые светлые – все возникают от разных звучаний струн внутри нас. Никто не играет специально на них, никто другой просто не сможет. Никто не сумеет нас ни огорчить, ни осчастливить – лишь только с нашего внутреннего позволения мы будем переживать множество спектров эмоций. Лишь только мы сами причастны к любому движению каждой струны, натянутой где-то посередине души.

Мы позволяем все себе сами: играть на струнах любви и заботы, играть на струне болота депрессии, играть на спокойной струне, играть на струнах привязок, играть на струне угождения и услужения, играть на горделивой, резкой струне, играть на дребезжащих струнах аффекта, играть на струне сладкого сна. Мы – все себе сами творим и играем. Конечно же, прямо сейчас у каждого что-то звучит. Что-то лично свое.

Меня нельзя обижать

Есть такое детско-взрослое выражение: «Меня нельзя обижать». Когда начинаешь верить в него именно свято, без оговорок, без подоплеки, без злости малейшей издалека, без наметок узнать: а что же будет потом, когда произойдут обида и наказание? Без малейшего миллисубатома негатива в сторону тех, кто обидел, или кто может – так вот, когда веришь, что все именно так, то все – ИМЕННО ТАК. Когда веришь в безнегативное нечто, не циклясь на вариантах событий плохих, ловя в мыслях только хорошие, добрые волны, качаясь на них, как бы ни было тошно, приторно, страшно, пренеприятно… - когда ловишь и держишь в себе это теплое-доброе необъяснимое (да и не надо его объяснять!), тогда это доброе остается с тобой. Внутри. И там, где есть тепло позитива внутри – нет места обратному. Нет места всему, что можно представить и загадать, когда нас обидели люди, порой незаслуженно. Но что «незаслуженно» в нашем понятии, то есть урок очередной – для жизненной практики и для мудрости потенциальной. Не сетуя, не раздражаясь, учась проходить по пути неподготовленно через гвозди каленые, битые стекла, немыслимый холод души и чьих-то глубоких колючих сердец, через жажду общения, казалось бы, неутолимую в определенный момент, через все непредсказуемые, вероятно, но небывалые по тяжести и негативу события – все, что осталось не допустить к себе внутрь – разрастания из лихо пускающих корни семян желчи, сарказма, мучительных страхов, и боли, и боли, и холода. Не допустить прорастания этих семян. А остаться собой в этих непреодолимых для сердца и для души, и для тебя вероятностей жизни… Но, все станет меняться быстрей и быстрей в сторону солнца, и туман все равно станет теряться от безразличия к этой погоде. Если не циклиться на семенах, готовых взрасти и нас изменить, сделав такими же, как те, кто позволил себе нас обидеть. Это может быть мнимое или реальное ощущение ущемления, но если оно уж возникло внутри, то тогда… тогда есть такое детско-взрослое выражение: «Меня нельзя обижать». И если станешь верить в него именно свято, без оговорок, без подоплеки, без злости малейшей издалека, без наметок узнать: а что же будет потом, когда произойдут обида и наказание – то все «наказания» - самые важные для обидчиков – будут происходить без обиженных. Ведь, наказания все – те же уроки. Вправе ли мы за ущемление эго, желать наказания тем, кто причастен? Способны ли мы наказать так и настолько, как это сделает Провидение собственным, не известным нам способом?Есть такое хорошее выражение «меня нельзя обижать». Его нужно помнить, чтобы лихое старалось быть в стороне. А если пришлось – наказание будет. Сильнее во множество крат. Но не от нас. Пожелание нами ответа в обиде – самое малое, что может быть в существующем разнообразии наказания. А нежелание нами обидеть в ответ – дает Высшему варианты для самостоятельного созидания новых уроков. Не будем мешать проходить этим людям уроки. Любить всех вокруг не обязательно. Любить мир, нас создавший - это реальней. А с ним и с любовью внутри, можно жить и дарить ее тем, кто захочет принять.В добрый путь нам.

Ксения Лысова /Under the sky

Ксения Лысова /The most important thing

Ксения Лысова /The end of the path

Критерии

Критерии разграничений людей, придуманные самими же людьми, все же не могут спрятать собственные таланты. Нет аутистов, сумасшедших, шизофреников, нет... Есть просто разные люди на нашей планете, с разными данными, заложенными в днк при зачатии - для того, чтобы каждый из них привносил в мир свое собственное, обновляемое в процессе эволюции и постепенной мутации новейшее Видение! Так мы развиваемся и Вселенная развивается вместе с нами. Так должно быть. Я верю, что когда-нибудь люди перестанут обозначать себя и других. Мы должны дарить друг другу тепло, любовь и свои таланты. Тогда мы будем выполнять свое предназначение, заключающееся во взаимообмене даров Высшего.

Мир сам себя регулирует и рождает необходимые для этого времени таланты.

Ксения Лысова /The sun

Твоя суть для меня вдохновенна. Анонс Новеллы

...

Приходит время, когда Бог ставит звезды по-иному. И тогда воображаемое счастье будущих событий неожиданно оказывается реальным и настоящим. И тогда мы себе говорим: "Все очень просто - так встали звезды". Счастье всегда начинается неожиданно.

Нужно было два года переписываться с человеком, чтобы, только встретившись, осознать: насколько сильна привязанность к нему. Так же сильна, как если бы вы всегда до этого были вместе… Он шел, улыбаясь. Его улыбка была точно такой же, как на фото. Как на множестве фото, которые она видела множество раз за эти долгих шестьсот с чем-то дней. Просто из самого глубокого своего детства, сквозь юность и уже во взрослую жизнь он вынес эту свою улыбку. Сдержанную, но чистую. Чистейшую улыбку мужчины и ребенка одновременно. Странное сочетание. Майя не двигалась с места. Она будто боялась и пойти навстречу, и боялась сбежать. Но и не боялась совсем ничего. А чего тут бояться? Идет навстречу любимый, родной человек, которого видишь впервые в жизни… И он идет к тебе все быстрее, кажется. Хотя, возможно, это просто такая походка у него: то быстрее, то – медленнее. Или он просто волнуется? И сейчас он ускорил шаг, это было заметно. Майя смотрела на его приближающееся лицо, с которого не сходила улыбка, освещающая собой все вокруг. Глаза его из-под очков стали видны четко, они слегка щурились - это придавало Андрею юношеский задор и запечатленную навсегда, искренне, от души прожитую веселость лет, которых уже не вернуть. Только читая глаза человека, можно понять хоть немного, что таится в их сверкающей, согревающей, и зияющей в то же время своей неприступностью глубине. Глаза этого человека сохраняли в себе бездну эмоций, в которых смешались и радость от жизни, и боль пережитых потерь, и беспрестанные переживания о нестыковках ценностных личностных категорий там, где важно, чтоб многое было иначе… И эти глаза… – в них жила бесконечная доброта. Их нельзя не любить – и такие глаза, и такую улыбку…

Нет, не было никакого страха внутри, как она представляла себе раньше, думая об их встрече. Было лишь что-то, готовое вот-вот взорваться. Мириадами разноцветных салютов, не меньше. Она непроизвольно раздвинула руки, желая сейчас одного – обнять! Как можно крепче и дольше, насколько это нынче реально. Сколько бесчисленных раз она мечтала обнять его! Это стало навязчивой мыслью, которой она себя успокаивала. Когда было плохо, или же грустно, она радостно и легко представляла, как прочно вжимается под его крылья, как они ее защищают... И мрак отступал. Но грусть от кратковременных и неощутимых иллюзорных объятий, как от незаконченной близости в жизни, оставляла странные ощущения в теле: вроде он был у нее – дорогой человек, и вроде он относился к ней очень трепетно. Но и на этом точка...

Пианистка. Анонс новеллы

...

- Алло.

Я молчала. Мне стало страшно. Я не верила, что он шутил со мной еще вчера. Но на улице был другой день. А я должна была это узнать! Не здороваясь, будто за это время кто-то из нас мог изменить решение, я, конечно, спросила:

- Что Вы намерены со мной делать?

Через секунды три я вновь услышала его голос.

- Все. – Семен Иванович ответил спокойно и серьезно.

И мои сомнения исчезли.

- Ты согласна? – вопрос был утвердительным. Сверху – вниз.

- Я люблю своего сына, играть на пианино и дурачиться. – выдала я вместо ответа.

- Что ж, - произнес его голос мне в ухо, – могло быть и хуже. У тебя есть загранпаспорт?

Мы вместе объездили много стран. Он любил путешествовать. Через четыре дня после моего звонка мы вдвоем полетели в Таиланд.

Я боялась летать. Он заехал за мной и вещами за три часа до рейса. Из них час он потратил на мой инструктаж и наш первый совместный обед.

Подперев ладошкой лицо, я смотрела на него, пытаясь расстаться со смущением. В эти минуты я была совершенно далека от понимания истины и его планов. На вечер. На завтра. На будущее. Моя жизнь грозила измениться, повернувшись ко мне неизвестной стороной. Мне почему-то казалось, что он спешит. Но не на Пхукет. Не стать моим мужчиной в понятном смысле. Не жить вместе. Однако его уверенное, «по умолчанию», утверждение правильности в каждой проведенной вместе со мной минуте, в каждом его жесте и взгляде больших карих глаз, доказывали мне, что я где-то ошибаюсь.

Он предложил мне отказаться от обращения на «Вы».

- Царское время прошло, мы - не Николай с Александрой. Рано или поздно ты перестанешь «выкать». Попробуй сделать это сегодня. Чтобы меня не напрягать.

Я не хотела его напрягать. И у меня совсем не было аппетита.

- О-кей. – кивнула моя голова, и тут же забыла об этом.

В самолете Семен Иванович, которого я все еще не могла называть по-другому, привычно устроился в кресле, мельком глянул на мой незастегнутый ремень. Сжав подлокотники и, видимо расширив глаза, я со страхом смотрела в круглое окно рядом.

- Не волнуйся. – произнес он по-отцовски успокаивающе, склонившись к моему уху. – И помни мои слова. – его большая ладонь прикрыла мою.

Я вопросительно-испуганно взглянула на человека рядом:

- Какие?

- Все. Будет. Хорошо, Крошка. – уверенно, с расстановкой, ответил Семен.

И я впервые почувствовала прикосновение его мягких, горячих губ у себя на виске. А его ладонь по-прежнему прикрывала мою. Я ничего не имела против, особенно когда самолет начал взлетать. И потом. Когда сделал круг над пляжем Одессы и, выровнявшись, устремился к горизонту. Уже над рябью Черного Моря. Помню, когда я заставила себя оторваться от иллюминатора, то почувствовала, что Семен поглаживает мою руку.

- Почитаешь?

Он достал из сумки две небольшие книжечки, и протянул мне одну. Я отказалась от Баха, покачав головой. Я любила Баха, но боялась самолетов. И не смогла бы сосредоточиться на сюжете.

- Тогда поспи. – и протянул цветную капсулу. Меж двух его больших пальцев она выглядела совсем крошечной.

- Спасибо, – я положила ее в рот, – Семен.

Мы любим друг друга

На самом деле все мы любим друг друга. Кто больше, кто – меньше. Кто – близко зная, кто – на расстоянии, или – не зная совсем. Кто – через мир, кто – через войну. Все мы любим друг друга – кто душою, кто сердцем. Кто – каждой клеточкой тела, кто – разумом. Кто – благодарностью, кто – неблагодарностью. Кто – скучая и не скрывая желания быть рядом вместе, кто – насмехаясь над явными чувствами и скобля чье-то сердце гвоздиком, наблюдая за кровопотерей и болью. 

Мы любим друг друга, желая себе и другим быть счастливыми, часто не понимая: что это – счастье? Мы любим друг друга, желая другим быть несчастными, не понимая, как это – быть в этой бездне несчастья и горя. 

Мы любим друг друга, стремясь завоевать, во что бы то ни было, или же любим – отталкивая до последнего мига присутствия и до последней слезинки.

Мы любим друг друга странной, необъяснимой, казалось, любовью. И есть вероятность не осознать никогда, насколько талантлива наша любовь быть полярной и разнообразной. Ведь каждый умеет любить только так, как его научили: родители, одноклассники, однокурсники и сослуживцы, партнеры, супруги и дети. А большего мы не умеем, ведь большему – нужно элементарно учиться. 

Мы любим, когда мы хотим и пока мы хотим. Мы любим, как можем себе нафантазировать. И не всегда наши фантазии сопоставимы с иллюзиями близких людей, и совсем незнакомых.

Мы любим, и в этом сомнения нет, ведь мы создавались в любви, по образу и подобию создававшей нас силы. Силы, наделившей по-разному всех нас своими неповторимыми качествами, по степени приоритетов, не уступающих той созидающей силе.

Мы любим друг друга, мы зачинались в любви. Не важно, насколько она была долговременной или же краткой. Эта любовь для того и была, чтобы мы смогли быть ее продолжением и постигать, и развивать в себе чувства самого разного плана. Мы все рождались из драгоценного чрева, и нет дальше смысла сравнивать степень любви тех, кто был этим чревом любим, или тех, кто был ненавистен, оставлен или является все еще камнем, с которым не потеряли надежду расстаться. 

Мы любим друг друга, чтобы учить еще большим умениям, мудрости этой любви. Чтобы делиться, дарить свои чувства так же, как все мы являемся гениями, дарящими миру произведения и другие продукты личных талантов.

Мы любим друг друга – в этом есть наша суть совершенства, наш бич, наши уроки, наш опыт, наш стержень, наше развитие, наше падение и каждый последующий, даже если последний наш взлет.

Мы любим друг друга – в этом вся легкость и сложность. Мы умеем любить настолько же сильно и просто, как не любить. Но что нам по силам – так это желать себе лучшей любви из существующих видов, если в этот момент живущая в нас, нам не дает ощущения полноценности существования.

Личная дверь

Мечты - просто другие варианты реальности. 

Мечты - слово, придуманное людьми, чтобы большинство из них опускали руки, когда единицы как раз в них и попадают. И это хорошо: в неощущаемые большинством истинные мечты одного человека слишком маленькая калитка, чтобы "открывать" ее всем миром. Зайдешь, освоишься, поживешь там - потом мечта, привыкнув к одному человеку, расширяет пространство входа.

Так всегда происходит в истории. Каждый человек - избран в своей ипостаси. Просто кто-то чуть больше в себе ощущает именно избранность, направленную на благо... А кто-то - просто пока что - чуточку меньше.

Мечта человека написанна в сердце с рождения. Это и есть предназначение, точка входа в другую реальность. Вариантов которой столько, что это не исчисляется человеческими понятиями.

Хотите вы или нет, но у вас в сердце есть любимое дело, соответствующее только вашей душе и направленное на благо человечества. И только вы в нем избранный/ная.

Каждого ждет своя личная дверь.

Борьба

Борьба человека со страхом - видна неприметному взору. Но чтоб получить желанное нечто, нужно бороться с внутренним страхом. Победить его, будучи смелым, прежде всего, перед собой - исключительно гениально.
Но оценит эту победу лишь тот, кто сам победил, или все еще борется с собственным страхом.
За гранью страха нет ничего, кроме открытия нового человека внутри своей сути.

Ты себя принимаешь

Иногда хочется произнести «Я СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ». По кому или по чему можно скучать? Нет, не по человеку, не по предмету, не по чему-либо угодно…, - по состоянию. Очень часто можно скучать по состоянию ощущения своей настоящей, оголяемой и неприкрываемой данным временем сути. Состоянию, которое дарит нам человек или же обстоятельства. Я скучаю по тебе, по любому – той или тому, кого знаю давно, или не знаю совсем. Лишь потому, что те ощущения настоящей меня мне дарили или подарят люди, время, мир, предмет или Вселенная вкупе. Ощущения мира внутри в редкие миллисекунды или минуты, когда можно поверить себе самому или самой, что нет притворства внутри, нет лжи или фальши, нет страха, нет предположений, нет ненависти или зависти ни в уме, ни в душе… За таким собой невозможно не тосковать, невозможно не ждать снова этих мгновений во времени, невозможно не думать о том, что такое время снова прийдет. А где, когда, с кем или с чем – не важно, нет смысла задумываться. Просто скучаешь за этим за всем. И за собой – тем, кого так редко встречаешь в себе. Я скучаю. По тебе – по человеку в себе, который словит и отразит чью-то суть, похожую на мою или на ту, которой мне хочется быть, или ею казаться.

Иногда – редко - но хочется произнести «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ». А кого или что хочешь любить, ты не знаешь до тех самых пор, пока не ощутишь, несмотря на войну в мире или внутри - в своем сердце – тот самый покой, о котором забыл или забыла. Очень давно. И этот покой, этот мир, казалось утерян. Но вдруг, как бывает на этой планете…, внезапно, как происходят все чудеса – ты ощущаешь покой именно там, где не планировалось. И вдруг понимаешь, что это реально: чудеса, волшебство покойного мира внутри. Посреди множества непрекращающихся перипетий, проблем, войн, мыслей неровных. Все останавливаешь несознательно в тот самый миг, когда хочешь произнести: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ». Останавливаешь все, кроме кровотока, и знаешь точно теперь, что так вот бывает тоже – можно любить человека в этот момент, когда тебе мирно внутри. И все остальное неважно. И никто знать не может, сколько отмерено на чувствование этого мира в душе. Но ощущать себя на земле, как в раю, несмотря на окружающий ад – это нужно суметь найти это счастье. Поймать, принять, прижать к пылкому, благодарному сердцу, и… отпустить от себя. Счастье покоя не может быть вечным. Но быть благодарным ему гостеприимно – пожалуйста! Будем жить, будем учиться его принимать, благодарить и отпускать. И говорить тому, кто сумел это тебе подарить: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ… За то люблю, что ты даришь мне это чувство покоя внутри и возможность любить себя самого, или саму. Когда я говорю, что люблю тебя, я способен-способна любить свою суть, свою душу, свое настоящее, свое время, свои хлопоты, свой мир или войну. Я могу полюбить Себя в этот момент. Когда я люблю Тебя. Благодарю».

Когда хочешь сказать: «ТЫ САМАЯ ЛУЧШАЯ! ТЫ – САМЫЙ ЛУЧШИЙ!», то, что происходит на самом-то деле внутри тебя самого? Что происходит? Восхищение кем-то, восторг? Нет. Происходит осознавание обыкновенной реальности: кто бы ни был рядом с тобой или – на расстоянии в этот момент, самое важное ощущение – это ты сам, или сама – со всеми своими грехами, скелетами среди несметных шкафов, подвалов, среди смертей близких и незнакомых, среди рождений желанных и долгожданных, среди всей грязи этого мира и чистоты, среди тьмы непроглядной и среди Света – ты все равно самый лучший. Лучшая. И будешь таким человеком себя ощущать с теми, кому ты осознанно, непредвзято, можешь сказать: «Ты самая лучшая! Ты – самый лучший!». И будешь себя ощущать в то же время таким же прекрасным с ним рядом.

Когда хочется произнести то, что мы не произносим, но чувствуем сердцем – тогда происходят те самые главные, ожидаемые многими днями, месяцами и годами, ощущения не кого-то рядом с тобой. Не мужчины, не женщины, не чего-то особенного и нереального. Происходит обыкновенное приоткрывание собственных дверец души, из которых нежданно и ярко вырывается собственный Свет. Он освещает тебя – прекрасного, светлого человека. И Ты Себя Любишь. Ты Себя Принимаешь.