Лагеря

Лето. Началось. Мы взрослые, а я хочу не сюда, а в другое время.

Туда, где меня, не спрашивая, отправляли в пионерский лагерь. В дубовые леса под Кишиневом… Перед воротами бегали рыжие белки по желудям на земле. А я держала отца за руку, понимая, что скоро, как все эти дети вокруг, останусь одна. Без родных.
Хочу стоять в очереди в бассейн, от которого веет ужасной, невыносимой хлоркой, в которой мы все купались и… не замечали ее. Так было здорово. Детство…
Хочу, чтобы мы ходили с сумками в корпусы с душем. Там, где данное мамой мыло выскальзывало на советский коричневый кафель и валялось в каплях то прохладного, то горячего душа. Который с трудом регулировался.
Я хочу, чтобы наши вожатые нашли у нас вши. Чтобы у всех отрядов нашлись они. Чтобы возник хаос. Чтобы все образумилось и родители, приехав в родительский день, спросили у меня, хочу ли я теперь здесь остаться, после всех этих дел… Я тогда сказала, что уезжаю. А вот сейчас я очень жалею! Зачем я уехала?!
Я хочу костер. Огромный костер открытия и закрытия. Высокий. Песни и наблюдения рядом. И издалека. И крошки пепла горящего, летящие ввысь…
Я хочу, чтобы за мной бегал мальчик молдаван, а я от него убегала и, смеясь, говорила ему: «Ты дурак!». А он, не обращая внимания, бегал и бегал за мной… И смеялся и говорил, смеясь: «Я влюбился»…
Я хочу вместе с компанией в этом лагере пролазить сквозь рабицу в поле и, опустившись самозабвенно на корточки, лопать горох, набивать его себе в футболку, за пазуху, в карманы. И лопать, лопать. А еще – обдирать недозревший, еще бархатный и нежный, такой черный подсолнух. И глотать гладкие белые зерна, внимая запах люцерны.
Я хочу просыпаться под звук пионерских песен, и потом, много недель спустя, помнить каждое слово и петь наизусть… Хочу умываться со всеми на улице и кривиться от холодной воды и вытираться новым жестким лагерным полотенцем…
Я хочу, чтобы я снова вернулась домой и надела на шею шнурок с ключом. Я хочу гулять в каникулы по жаре с детьми. И однажды потерять этот ключ и, оставив всех, пойти испуганно искать его… И найти его на земляной засохшей, потрескавшейся дорожке – железный ключ на синем шнурке! Я хочу туда!
Я хочу. Но сейчас никто не носит на шее шнурки. Никто не пишет письма и не ждет две недели ответ.
На улице так пахнет лето… Не верится, но оно началось вновь. А лагеря… - так далеко. Они были по минимум два заезда каждый год. Почему я так не хотела, так обижалась, что меня отправляли туда.
Скоро отбой…